Какой момент! Наконец-то место, где можно сбросить рюкзаки после 54-часового восхождения по вертикальному льду. Наконец-то солнце. Наконец-то тепло — в пальцах ног, в руках, на небритых щеках.

 

Немец Давид Гёттлер и японец Кадзуя Хираиде обнимают друг друга. Вдвоем они поднялись по северной стене горы Ама-Даблам по маршруту, которого нет ни на одной карте. Эта гора, похожая  на  пирамиду, вздымается над Гималаями на 6856 метров. Альпинисты почти ничего не ели и не пили. Они ночевали при минус 20 в ложбинках, вырубленных во льду. И вот 6 ноября 2010 года в 11:55 они стоят на «полке» — выступе шириной в локоть на северном гребне горы. До заветной вершины остается всего 400 метров. Ни облачка, ни ветерка. Друзья счастливы.

 

Однако уже минуту спустя они обнаруживают, что дорогу к цели им преграждают снежные надувы. И все же альпинисты решают продолжить восхождение. Проваливаясь по пояс

 в снег, пытаются разгребать его лавинными лопатами. Бесполезно, дальше не пройти.

 

Гёттлер решает перебраться на восточную сторону гребня. Он осторожно делает пару шагов влево, но и этого достаточно, чтобы снег на склоне пришел в движение. Снежные массы несут Гёттлера на несколько метров вниз, он переворачивается, получает удар в лоб выскользнувшим из рук ледорубом. Японец спасает его в последний момент, с силой выбрав веревку на себя.

 

Осмотревшись, друзья приходят к неутешительному выводу: они застряли. Вверх по заснеженному гребню не пройти, добраться до юго-западного склона невозможно, восточная стена слишком опасна. Вернуться назад по северной стене они не могут — не хватит ни сил, ни провианта, ни оснастки.

 

Смеркается. Они вынуждены прибегнуть к крайнему средству. Позор, конечно, но все же лучше, чем смерть.

 

Давид достает из пуховика мобильный телефон. Молится, чтобы за время восхождения на морозе не сели батарейки, а на счету осталась пара десятков рупий. Он звонит в агентство, организующее экспедиции в Гималаи.

 

Альпинисты просят о помощи с воздуха.

 

Снять людей с ледяного гребня на высоте более шести тысяч метров? Еще несколько лет назад такое было немыслимо. Пользы от мобильного телефона в этих краях было не больше, чем от якоря на судне, терпящем бедствие посреди Тихого океана. Застрять в горах означало верную смерть.

 

Но наплыв альпинистов изменил ситуацию. Теперь с вершины Эвереста можно позвонить куда угодно. Вертолеты летают в базовые лагеря чуть ли не каждый день, пилоты поднимаются все выше и выше.

 

И все же спасение восходителей с воздуха даже в Альпах — это акробатический трюк, требующий от летчика виртуозности. Любой шальной камешек, попавший в корпус вертолета, может сбросить его в пропасть. Пилоты должны реагировать на малейшие порывы ветра, с точностью до метра маневрировать над растрескавшимися ледниками и укутанными туманом скалами.

 

А делать это в Гималаях или среди вершин Каракорума неизмеримо труднее. В разреженном высокогорном воздухе лопастям не хватает сопротивления, подъемная сила мала. «Новые вертолеты достаточно мощны для работы на высотах до семи тысяч метров. Но и они не прощают ошибок», — рассказывает швейцарский пилот Герольд Бинер.

 

Он знает, о чем говорит. 48-летний Бинер считается одним из лучших вертолетчиков мира, у него двенадцать тысяч часов налета. Он возглавляет вертолетную группу «Эйр Церматт», которая считается элитой среди спасателей. 

 

Свое название авиаотряд получил в честь местечка Церматт в швейцарском кантоне Вале. Поселок, прилепившийся к северо-восточному подножию Маттерхорна, в почете

 у горнолыжников и любителей пешего туризма.

 

Спасая альпинистов, швейцарские вертолетчики совершают полторы тысячи вылетов в год — чаще всего в непогоду и в самые труднодоступные места. В 2009 году, когда попал

 в беду словенский альпинист, штурмовавший гималайский семитысячник Лангтанг Лирунг, за помощью к «Эйр Церматт» обратились даже из Непала. Увы, перелет к месту бедствия и таможенные формальности заняли слишком много времени — на борт спасательного вертолета швейцарцы поднимали труп.

 

 

Спасатели на тросе недалеко от пика Маттерхорн в Швейцарских Альпах